Бомж с дробовиком.
Да и не нужен мне он был вовсе. Просто у всех он был, я думал, что я - лох что ли? Поэтому тоже хотел его, собственно.
Но не до такой степени, чтобы делать всё, что угодно, чтобы добиться его получения. Нет, это не про меня. Я просто всегда хотел быть обычным бомжом, таким как все. С нормальным, простым дробовиком, который будет моим до скончания веков.
Бывало, конечно, мне дарили дробовики друзья, давали пострелять. Но нет, каждый раз дробовик был неудобным, большим, жестким, меня не устраивал цвет, курок не был плавным. Хотя все говорили, что мы подходим друг другу, я не чувствовал того самого ощущения "моего" дробовика.
Но однажды я возвращался домой из гипермусорки, где набрал сегодня очень много еды. И вдруг заметил, как один незнакомый мне бомж кричал на свой дробовик, топал и в конце концов бросил со всей силы его на землю и быстро ушел. Я подошел взглянуть. Это был довольно новый дробовик, Бенелли 93-го года, восьмизарядный, достаточно редкий, надо сказать. И не потому, что на такие большой спрос, а просто потому, что как раз-таки наоборот, никому не нравилась эта модель почему-то, и их выпускали ограниченными партиями.
Я поднял его с земли и посмотрел поближе. Тот парень бросил его с такой силой, что две буквы в его названии стерлись и получилось "НЕЛЛИ", что меня в принципе позабавило. Я примерил его к плечу. Дробовик лег как родной. Я закинул его за плечо, как все нормальные бомжи и, радостный, пошел домой, где упал на картонку, обнял Нелли и уснул.
На следующий день я пошел в местный магазин и потратил свои последние восемь рублей на обойму патронов. Зарядил в Нелли, ей они пришлись по вкусу. Я быстро потратил все патроны в воздух, землю, в общем, веселился как маленький. Было очень круто и необычно. Мне очень нравилось это чувство, если бы не одно "но".
Я не чувствовал, что Нелли относится ко мне так же, как я к ней. Она была какой-то железной, холодной, все время молчала, что меня очень напрягало на самом деле. Я видел, как другие бомжи управлялись со своими дробовиками: их благоверные издавали волшебные звуки при перезарядке, и стреляли с определенной фишкой, что придавало им оригинальности. И в то же время их дробовики были быдлом, привычным, таким как все. Нелли была не такой, ее перезарядка и стрельба была весьма обычной, что мне как раз нравилось, а все остальные ненавидели бенелли за это, им хотелось, чтобы их дробовики были крутыми, разукрашивали их, очень бесились, если дробовик засорялся, и винили их за это. Мне же было не важно. Я принял Нелли такой, какой она была.
Но все равно у нас ничего не получалось. Я не понимал почему, я пытался сделать всё, что в моих силах. Видимо сил было недостаточно. Мне было очень комфортно с ней находиться. Но меня не покидало чувство, что ей со мной не уютно. Я видел это по ее поведению: Нелли висела на моем плече не потому, что ей нравилось, а потому, что я ее туда повесил, стреляла только потому, что я нажимал на курок, принимала патроны потому, что я ей их насильно впихивал. В принципе, мне и не надо было большего, но я чувствовал, что ей недостаточно этого. Я не понимал, чего, почему?... Ведь ОНА НЕ РАЗГОВАРИВАЛА СО МНОЙ! НИКОГДА!
Однажды, я все же решился спросить ее, что не так. Я говорил с ней, она как всегда молчала. Я кричал ей прямо в дуло "ЧТО? СКАЖИ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО ОТ МЕНЯ???". Последнее, что я услышал - характерный щелчок, выстрел, и мои мозги уже плавно скатывались по стенке...
Вы спросите, как я сейчас пишу? Ведь я умер? Ну да, умер. И что? Зато теперь мне всё ясно.